Название: Memoirs of a Madman
Пейринг: мужчина/женщина
Рейтинг: G
Дисклеймер: идея о цвете времен года запатентована Свен.
Memoirs of a Madman«Вы когда-нибудь видели фиолетовую зиму? Я вижу ее три месяца в год. Небо голубое, асфальт серый, а зима – фиолетовая.
Вы когда-нибудь чувствовали себя самым одиноким человеком на свете? Я чувствую себя так девять месяцев в году, когда рядом нет ее.
Просто я – сумасшедший».
Он откладывает перьевую ручку в сторону и смотрит в окно. Там вовсю разбушевалась рыжая осень. Ветер неестественно белого цвета сносит с деревьев рыжие листья, перекручивает их в воздухе раз, два, три...
«Я могу чувствовать. Объяснить, что я чувствую, я не могу.
Она приезжает ко мне летом, в этот пропахший выхлопными газами город, берет меня за руку и выводит на улицу, впервые за весь год. И тогда вновь вижу жизнь, вновь чувствую ее. Но это ненадолго – три месяца как один день. И она улетает.
Она не берет меня с собой – считает это невозможным. Она все ищет больницы, оздоровительные центры... Она все еще пытается кого-то спасти. Кого-то, не меня. Меня уже не спасти.
Вы думаете, я не наслаждаюсь жизнью? Я наслаждаюсь. Я чувствую каждый день, который проживаю. И я пишу ей несуществующие письма».
Люди, закутавшиеся в теплые пальто, снуют туда-сюда под его окнами. Он стоит, склонившись в три погибели над подоконником, и строчит.
«Вы так много не знаете о жизни, о том, какой она может быть. А ведь для кого-то она – фиолетовая, как для меня зима. А для кого-то – рыжая. А вы проходите мимо осенних деревьев, весенних цветов, мимо маленьких детей в колясках, мимо озабоченно спешащих куда-то работников офиса... А ведь для кого-то ничего это нет. Совсем. Кто-то не видит, кто-то не слышит, а кто-то не может выйти, что бы увидеть мир.
Вы думаете, почему я такой умный, если я – сумасшедший? Это все она. Хотя «сумасшедший» не значит «дебил». Это значит лишь отклонения в психике».
Телефон в кухне трезвонит без остановки, но он даже не оборачивается. Он смотрит в окно недолго и вновь пишет...
«А она все ищет каких-то врачей, которые могли бы что-то нам объяснить. Я говорил ей – не надо. Но она настаивает: «Мы вылечим тебя, обязательно». Уже нет, я знаю... Ничего не выйдет. Поэтому я часто выхожу на улицу в последнее время, чаще, чем раньше. И да – раньше прохожие пугались меня, мужчину с взъерошенными черными волосами и длинным шрамом на щеке. Сейчас не боятся, просто не обращают внимания. У каждого – свои проблемы.
Единственное, что радует - волосы пока на месте. Значит, у меня есть время. Время еще на одно лето».
Он выпрямляется, потирает руками заболевшую спину и идет в кухню, налить молока. А затем - дописывать. Это последние мемуары в его жизни.
«Я знаю, она еще приедет. Приедет, воскликнет на весь дом: «Виктор, я дома!», а я мысленно улыбнусь и пойду ее встречать. Это будет самое лучше лето в нашей жизни. Самое яркое, самое...чувственное. Я запомню его навсегда.
Это будет почти фильм, ставший явью – яркие картинки, сменяющиеся одна за другой. Кто-нибудь когда-нибудь снимал фильм о жизни сумасшедшего?
Вы ведь даже не знаете, кто я. Я бывший врач, который не может вылечить себя самого. Молодой мечтатель с поломанной психикой.
И, кажется, сбываются слова Ильи Эренбурга: «увидеть Париж и умереть». Прожить в Париже двадцать шесть лет и умереть.
Не страшно».
Его самого передергивает от того, что он пишет. «Все очень депрессивно», - усмехается он саркастически и продолжает.
«А я хочу жить. Все таки я хочу жить...»
Рука вдруг испуганно замирает, а затем пальцы выпускают ручку. Он бросается к телефону, судорожно набирает междугородний номер Нью-Йорка и почти прыгает от нетерпения. В конце концов на другом конце провода слышится вялое «алло».
- Я не умру! – кричит он в трубку, - Я не умру, я знаю! Приезжай.
- Сейчас осень, - но он слышит, как она улыбается.
- Мне все равно. Приезжай, я буду ждать.
Это лето будет. И следующее – будет. Они просто ошиблись с диагнозом. У него нет рака. Он просто сумасшедший.
Пейринг: мужчина/женщина
Рейтинг: G
Дисклеймер: идея о цвете времен года запатентована Свен.
Memoirs of a Madman«Вы когда-нибудь видели фиолетовую зиму? Я вижу ее три месяца в год. Небо голубое, асфальт серый, а зима – фиолетовая.
Вы когда-нибудь чувствовали себя самым одиноким человеком на свете? Я чувствую себя так девять месяцев в году, когда рядом нет ее.
Просто я – сумасшедший».
Он откладывает перьевую ручку в сторону и смотрит в окно. Там вовсю разбушевалась рыжая осень. Ветер неестественно белого цвета сносит с деревьев рыжие листья, перекручивает их в воздухе раз, два, три...
«Я могу чувствовать. Объяснить, что я чувствую, я не могу.
Она приезжает ко мне летом, в этот пропахший выхлопными газами город, берет меня за руку и выводит на улицу, впервые за весь год. И тогда вновь вижу жизнь, вновь чувствую ее. Но это ненадолго – три месяца как один день. И она улетает.
Она не берет меня с собой – считает это невозможным. Она все ищет больницы, оздоровительные центры... Она все еще пытается кого-то спасти. Кого-то, не меня. Меня уже не спасти.
Вы думаете, я не наслаждаюсь жизнью? Я наслаждаюсь. Я чувствую каждый день, который проживаю. И я пишу ей несуществующие письма».
Люди, закутавшиеся в теплые пальто, снуют туда-сюда под его окнами. Он стоит, склонившись в три погибели над подоконником, и строчит.
«Вы так много не знаете о жизни, о том, какой она может быть. А ведь для кого-то она – фиолетовая, как для меня зима. А для кого-то – рыжая. А вы проходите мимо осенних деревьев, весенних цветов, мимо маленьких детей в колясках, мимо озабоченно спешащих куда-то работников офиса... А ведь для кого-то ничего это нет. Совсем. Кто-то не видит, кто-то не слышит, а кто-то не может выйти, что бы увидеть мир.
Вы думаете, почему я такой умный, если я – сумасшедший? Это все она. Хотя «сумасшедший» не значит «дебил». Это значит лишь отклонения в психике».
Телефон в кухне трезвонит без остановки, но он даже не оборачивается. Он смотрит в окно недолго и вновь пишет...
«А она все ищет каких-то врачей, которые могли бы что-то нам объяснить. Я говорил ей – не надо. Но она настаивает: «Мы вылечим тебя, обязательно». Уже нет, я знаю... Ничего не выйдет. Поэтому я часто выхожу на улицу в последнее время, чаще, чем раньше. И да – раньше прохожие пугались меня, мужчину с взъерошенными черными волосами и длинным шрамом на щеке. Сейчас не боятся, просто не обращают внимания. У каждого – свои проблемы.
Единственное, что радует - волосы пока на месте. Значит, у меня есть время. Время еще на одно лето».
Он выпрямляется, потирает руками заболевшую спину и идет в кухню, налить молока. А затем - дописывать. Это последние мемуары в его жизни.
«Я знаю, она еще приедет. Приедет, воскликнет на весь дом: «Виктор, я дома!», а я мысленно улыбнусь и пойду ее встречать. Это будет самое лучше лето в нашей жизни. Самое яркое, самое...чувственное. Я запомню его навсегда.
Это будет почти фильм, ставший явью – яркие картинки, сменяющиеся одна за другой. Кто-нибудь когда-нибудь снимал фильм о жизни сумасшедшего?
Вы ведь даже не знаете, кто я. Я бывший врач, который не может вылечить себя самого. Молодой мечтатель с поломанной психикой.
И, кажется, сбываются слова Ильи Эренбурга: «увидеть Париж и умереть». Прожить в Париже двадцать шесть лет и умереть.
Не страшно».
Его самого передергивает от того, что он пишет. «Все очень депрессивно», - усмехается он саркастически и продолжает.
«А я хочу жить. Все таки я хочу жить...»
Рука вдруг испуганно замирает, а затем пальцы выпускают ручку. Он бросается к телефону, судорожно набирает междугородний номер Нью-Йорка и почти прыгает от нетерпения. В конце концов на другом конце провода слышится вялое «алло».
- Я не умру! – кричит он в трубку, - Я не умру, я знаю! Приезжай.
- Сейчас осень, - но он слышит, как она улыбается.
- Мне все равно. Приезжай, я буду ждать.
Это лето будет. И следующее – будет. Они просто ошиблись с диагнозом. У него нет рака. Он просто сумасшедший.
@настроение: --/--
@темы: autumn, creativity
)